kotja

Были у нас дома настенные часы. В форме мухомора. Лебедев -удавись! Достались они нам по наследству от родственников, которым выбросить эту рухлядь жалко было. Они нам и подарили: нате, говорят, наслаждайтесь их охуенно мелодичным тиканьем и хитромудровыкаканным дизайном.

Мама моя - женщина художественных наклонностей - сразу придумала им назначение: на кухне висеть и символизировать всеобщую семейную пизданутость.
В общем, встали они, часы эти. Поскребли немного стрелками по циферблату в конвульсиях и окончательно наебнулись.

Сначала из чрева прибора была извлечена батарейка. Брат мой младший ее медленно в руках вертел-вертел, да вдруг как пизданет со всей дури батарейку об пол! Ногой к плинтусу прижал и ножкой табуретки по батарейке хуячит. Потом с бешенными глазами хватает этот несчастный элемент питания и снова с размаху об пол: ХУЯК! ХУЯК! И так три раза.
И невозмутимо эту покореженную батарейку обратно в часы ставит.
- Все, бля, - говорит.- Работает!

Часы, видать, с пересеру, как давай выдавать пятилетку за три года. Спешить стали. Пришлось снова со стены это страхомудище снимать, тараканье говно со стены под ними сковыривать, тряпочкой от табачных смол оттирать. Понесли часовщику.

Часовщик попросил оставить их с часами наедине. Что он с ними там делал - никто не знает, но батарейка покореженная на месте осталась. Возвращал - руки тряслись, глаза слезились, умолял выбросить этот шедевр часового искусства, предлагал китайский будильник за стоимость ремонта...Но мать наша была неумолима. Ей часы были дороги как память о том, что у нее была память.
- Нам эти часы еще пригодятся..., - сказала она, - Чтобы гости подолгу не засиживались!
- И как траходром для мух, - буркнул мой братец, за что был бит по коленной чашечке. - И сортир, - не унимался он. И был бит по второй коленной чашечке. Выше мать уже лет 10 не могла достать. Локтем. А локти у нее тренированные.

Короче, привязалась мать к часам как сальмонелла к яйцам. Решила сама до ума довести. Разбирала их, протирала спиртом до состояния запоя, перебирала шестереночки, анкерочки, хреновинки и пиздюлинки, да складывала их в разнообразных комбинациях. Мы уже с братом привыкли сами себе жрать готовить и посуду бить, чтоб не мыть за собой. Я даже ребеночка родить успела. И еще три года прошло. В общем, приезжаю как-то к дорогой мамочке - внучку ей, значится, на выходные сбагрить, а она так хитро улыбается и говорит:
- А я подарочек внученьке сделала...Своими руками,- ( И глаза у нее при этом такие добрые-добрые!)
- Ну покажи! Что там - резиновый коврик в стиле пэчворк из использованных презервативов?
- Лучше, - говорит мама, - Намного лучше! И достает игрушечный циферблат со стрелочками. По уму все так сделано, часовая стрелка передвигается на час только если круг минутной сделать... И вообще без этой слюнявости сопливой, которая во всех детских игрушках присутствует...
Короче, я не сразу поняла, откуда этот циферблат появился. А когда поняла - охуела.
- Мама! Да как же ты...Какая жертва ради ребенка! Любимые свои часы - на игрушку внучке! Пиздец просто, как я люблю тебя, мама!
Я прослезилась, обниматься с ней полезла... И мама стоит, светится вся ровным бирюзовым сиянием.

А сегодня брат в гости приехал - рассказал историю происхождения этого подарка:
"Ухожу на работу, а мать сидит, и с часами ковыряется, все пытается научить их точности. Я ей пожрать принес, остыло все давно, она на еду и не смотрит. Ну как всегда, в общем. Прихожу с работы, а она перед выключенным телеком на полу сидит и улыбается мирно, спокойно. Повернулась ко мне, когда я вошел, и говорит: "На добро надо отвечать добром! А то видишь, что получается, если не отвечать?" И глазами на кучку мусора перед собой показывает. Я присмотрелся - ебать! - Расколоченные в пыль часы и рядом молоток лежит. Допизделись часы, в общем. А мать ласково так на меня глядит, молоток поглаживает...
И ГЛАЗА У НЕЕ ДОБРЫЕ-ДОБРЫЕ!!!"